|
|
|
|
|
|
|
|
 |
Библиотека |
|
|
|
|
|
 |
Ссылки по теме |
|
|
|
|
|
Моряки и Насекомые
Скажу сразу: ничего общего у них нет. Ни в каком смысле – ни в физиологическом, ни в аллегорическом. Если даже очень пофилософствовать, общего у моряков с насекомыми вы найдете не больше, чем у последних с любыми другими представителями рода человеческого, а может даже и меньше. Лично я попробовал – у меня ничего не получилось. По-моему, тут сколько не старайся, аналогий не найдешь.Ну, вроде того, как: у рабочего класса с муравьями, капиталистов с клопами и другими кровососущими букашками, проститутки и ночные бабочки, рекламные агенты с пиявками и прочее. Тут у нас, пожалуй, больше общего с птицами в период птичьего нереста: прилетел в родное гнездо, напихал червячков в широко раскрытые клювики и снова улетел неведомо куда.
Однако по роду службы моряки с насекомыми встречаются очень часто, гораздо чаще, чем хотелось бы (морякам, разумеется; насекомых про это никто никогда не спрашивал). Как правило, встречи проходят в тёплой, но совсем не дружеской обстановке. В тёплой – потому что случаются они исключительно в теплых странах, а «не дружественной» - оттого, что дружба с инсектами представляется крайне сомнительным и неблагодарным делом. Хотя у меня самого как-то в каюте жил большой зеленый богомол – забавное, симпатичное создание, к которому я никаких неприязненных чувств не испытывал, а наоборот – восторг и умиление. Я даже собирался сделать ему клетку из тонких проволочек, но, к сожалению, он умер раньше. Отбыл в мир иной, когда я ещё только работал над проектом клетки... Надеюсь, не от голода – я регулярно, и, возможно, даже навязчиво снабжал его пищей: травинками, мушками и прочей ерундой; хотя по сей день так и не выяснил – чем питаются богомолы. Вероятно, он был болен, а может, умер от старости. До сих пор с теплотой вспоминаю, как смешно вертел он большой головой, как аккуратно умывался своими мускулистыми лапами. Спи спокойно, дорогой товарищ.
Но то – богомол, насекомое безобидное и даже полезное. Иное дело – тараканы. Таракан хорошо знаком моряку. На многих старых пароходах их можно встретить в изобилии. Впервые судовых тараканов – в избытке – я узнал на плавательской практике, ещё будучи курсантом. Судовой таракан внешне ничем не отличается от своего берегового собрата, насчет внутренне - не знаю, я не хирург. Но их повадки... Первое, что поражает – их безмерная наглость. Очевидно, ощущение своего численного превосходства (их поголовье на судне может в сотни, тысячи раз превышать численность экипажа) определяет их вызывающее поведение. Они неустрашимы – вы можете вести с ними многодневную войну с использованием горячего, холодного, химического и даже биологического оружия; и когда вам покажется, что победа за вами – он может неспеша вылезти на переборку и гордо остановиться, отбрасывая зловещую тень в ярком свете каютного светильника. Не только видом своим и наглостью вредны судовые тараканы: они могут кусаться и даже залезть в ухо мирно спящему моряку, почтить своим присутствием пищу на камбузе и испортить моряку аппетит на долгие дни. Борьбу с ними вести необходимо, и в ней все средства хороши, если они – действенны. Помимо широко известных химических средств, существуют нетрадиционные методы, рассмотрим лишь некоторые из них.
Вернусь к своей далекой практике. Я нёс вахты со вторым помощником капитана, которые заканчивались в четыре часа утра. Моим другом был второй радист, вахта которого заканчивалась в то же время. Вместе мы спускались в кают-компанию. Как известно, ночь – традиционно излюбленное тараканами время, когда они почти беспрепятственно могут предаваться разгулу и разврату; уж в этом они недалеко от людей, в прямом и переносном смыслах. В четыре часа утра в буфетной у них неизменно было нечто, сродни ярмарке, самый её разгар. Они праздно прогуливались по столу раздатки, мойкам и прочим поверхностям целыми семействами – усатые красавцы вместе с выводками детворы и своими толстыми матронами, состязались в беге и лазанию по столбам, ели и пили всё, что Буфетчица послала. Мы с Игорем тихонько включали кипятильник и курили, терпеливо ожидая, пока вода закипит. Затем набирали по кружке крутого кипятка и, по команде включая в буфетной свет, врывались туда и поливали направо и налево загулявший тараканий народ. Стоит ли описывать ту трагедию, которая разыгрывалась при этом на наших глазах? Порой казалось, что мы слышим крики ужаса и боли, стоны умирающих, сливающиеся в общий нечеловеческий (а то!) вой... Что поделаешь – война есть война...
Кипяток с уверенностью можно причислить к оружию массового поражения в битве с судовыми пруссаками, если применять его умело. От него не спасут ни щели, ни укрытия.
Но самым действенным следует признать биологическое оружие. Это – Гекон.
Я знаю человека, работавшего на судне, экипаж которого буквально страдал от тараканьего гнета. Тараканы были всюду – в каютах, на камбузе, в каюткомпании, на штурманском мостике и в машинном отделении. Их можно было смело включать в меню – они определенно входили в морской рацион, встречаясь и в свежеиспеченном хлебе, и в чашке кофе. Ничто не помогало бедолагам-морякам, пока где-то в Азии кто-то ни приобрёл Гекона. Гекон – это небольшая весёлая ящерица, способная бегать по переборкам и даже по подволоку, вниз головой. Она сделана для того, чтобы пожирать насекомых, и во многих азиатских странах используется как основной инсектицид. Начав с ходового мостика, Зина (так окрестил её кто-то из моряков, очевидно, в честь любимой жены или тёщи) за три дня выела всех обитавших там гнусных насекомых и ушла вниз, на нижние палубы. Вскоре экипаж вообще забыл про тараканов, а Зину с благодарностью вспоминает и по сей день.
Итак, для решения проблемы вам достаточно лишь одного симпатичного зверька. Заходите в порт и бегите в ближайший зоомагазин. Однако, если вы возьмете пару геконов, не исключено, что позже вам придется приобретать ужей, чтобы вывести расплодившихся ящериц. А потом, вероятно, ёжиков (они, как известно, едят ужей).
Вообще-то можно отнестись к подобной проблеме философски. Например, один мой товарищ, зайдя в столовую команды увидел таракана. С возгласом «О, чёрт!» он прихлопнул его, а присутствовавшие при этом рядовые индонезийцы напустились на него. «Зачем убил?! – возмущались они, - это шмоль-шмоль энималь, тоже имеет право на жизнь!»
Увы, мы, европейцы, далеки от Восточной Мудрости бытия... Стремимся подстроить Природу под себя, а не подстроить себя под Природу.
Мне доводилось работать на судах, где вообще не было тараканов, но зато были муравьи. Судовые муравьи очень мелкие, они не противны на вид, но очень проворны. Если вы, например, уходя на вахту, оставите в каюте на столе открытую банку сгущенки – после вахты вас будет ждать ошеломляющий сюрприз... Муравьи с легкостью найдут спрятанную вами конфету или шоколадку, и на пиршество зовут всех своих. Морякам приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы не лишить себя сладкого.
Муравьям – тоже, здесь нужно отдать им должное. Бороться с муравьём – дело тонкое и бесполезное. «Не искушай!» - вот что могу посоветовать я. Бывает, муравьи сами уходят куда-то, и месяц, а то и два вы и думать про них забудете. Но вот вы, расслабившись, вновь оставляете открытую сгущенку на столе, и тогда – не удивляйтесь, если к вашему возвращению с вахты она превратится в живой черный, а чаще – рыжеватый клубок...
Замечено, что на судне тараканы редко соседствуют с муравьями. Если есть последние – первым места не остается. Исходя из этого я отнёс бы муравьев скорее к полезным насекомым, чем ко вредным.
Говоря о полезных насекомых, уместно вспомнить мух, которые к таковым никоим образом не относятся. Судовых мух не бывает – они, как правило, залётные и радости от них на судне ровным счетом столько же, сколько и на берегу. Мухобойка и ядовитый распылитель действуют на них неизменно умиротворяюще. Кроме того, у мухи век не долог, и через пару дней плавания в открытом море лишь редким долгожителям из них удается попасться вам на глаза. Если они сумели до этого избежать описанных выше мер воздействия, то теперь их шансы и вовсе – катастрофически малы. Их жизнь, можно сказать, не стоит и дохлой мухи...
Мухи прилетают на судно при стоянке у причала, на якоре и даже на переходе, порой на приличном удалении от берега. Вспоминаю такие налеты, когда моё судно регулярно проходило у берегов Румынии.
Они залетали на мостик, в ходовую рубку, и бились в поисках свободы о стекла лобовых иллюминаторов. Вместе с множеством обычных, мелких мух – прилетали и редкие необычные...
О них, необычных, я и поведу речь. С виду – большие серые, очень похожие на обычных. Тело – узкое, крылья прозрачные, а лапы – черные и цепкие. Однако их поведение сразу показалось нехарактерным для большинства мушиного собрата. В отличие от тех, остальных, летающих весело и беззаботно – эта муха двигается быстро, резко и бесшумно. Я бы сказал, несколько нервно она двигается. Высмотрев побольше бьющихся о стекло обычных мух, она подлетает, садится в сторонке и некоторое время молча наблюдает за ними. Затем боком подбирается к ближайшей и вот – та, несчастная - уже в её цепких передних лапах! С использованием увеличительного стекла я видел, как хищница разгрызает голову несчастной жертве! И, бросив бездыханное тельце вниз, тут же крадется к другой. Очевидно, находя мушиный мозг исключительным деликатесом, каннибалка питается только им. Менее чем за пол-часа такая мухоедка способна полностью очистить один иллюминатор. Вскоре мух на мостике не остается, и хищницы улетают. Полагаю, в направлении Румынских берегов.
До сих пор ничего не знаю о природе таких мух. В других странах подобных им я тоже не наблюдал. Возможно, они являются продуктом специальных разработок румынских спецслужб. По борьбе с мушиным засильем в стране и незаконной иммиграцией. Вот таких мух я бы назвал полезными (к людям они равнодушны – прокусить человеку голову несомненно выше их скромных возможностей) и, может быть, Румынии стоило бы экспортировать чудо-мух в другие неблагоприятные в мушином отношении страны.
Мир инсектов богат и разнообразен.... Поверьте, всех вышеописанных насекомых вы будете вспоминать беззлобно, а, возможно, и с умилением, попав в жаркие южные страны.
Если даже раньше вы в своих мыслях совершенно не оставляли места для насекомых, то, скажем, в Индии, или Бразилии вы задумаетесь о них всерьёз...
Бразилия... Вспоминается мой первый визит в эту страну. Мы провели месяц на якорной стоянке в сорока милях от порта Сантос и ближайшего берега. И даже в течении этого месяца мне представилась возможность познакомиться с некоторыми представителями местной фауны... Особенное впечатление на меня произвело нашествие...бабочек! Бог весть откуда и зачем налетели они на наше судно. Быть может, учуяли тридцать шесть тысяч тонн зерна в наших трюмах, а может, движимы какими-то иными соображениями. К счастью, внутрь надстройки они почти не залетали, зато снаружи... Казалось, какой-то нездоровый художник раскрасил белые переборки наружного контура, намалевав тут и там ярко-зелёные большие равнобедренные треугольники. Так выглядели эти бабочки. Они садились и замирали в неподвижности. Крупное, размером с среднего воробья конусообразное тело, с крупной головой с одной стороны и пикообразной, зловещей задницей – с другой. Идеальной формы треугольные крылья завершали картину. Степень их опасности для человека так и осталась невыясненной, но выглядели они очень впечатляюще, вызывающе-агрессивно. Даже приближаться к ним вызывало смятенное чувство опасения...
Были и другие бабочки – не менее огромные, но менее страшные, разнообразных расцветок и классических форм. Когда судно наше стало, наконец, к причалу – появилась возможность исследовать насекомый мир Бразилии более детально. Но, одновременно с тем, у меня появились другие интересы и инсекты оказались в забвении....
Если вы не были в жарких странах в так называемый «сезон дождей» - значит, вы не имели сомнительного счастья познакомиться с миром насекомых в полной мере. А если были... то, возможно, вам есть много чего вспомнить, даже если вспоминать об этом совершенно не хочется.
Сезон дождей для тропических насекомых является ярким и бурным периодом жизни. Вместо того, чтобы залезть поглубже в норки, щели и гнёзда и спокойно спариваться со своими самками в тепле и уюте – вся эта резвая братия вылазит наружу и проявляет необыкновенную активность. Если вам удалось именно в это время посетить экзотическую теплую страну – готовьтесь встречать гостей. Лампы судового освещения для местных инсектов словно медом намазаны и на них устремляется всякая летающая, скачущая и ползающая тварь. В период дождей те из них, что ядовиты – становятся наиболее опасны. Если насекомый не ядовит, но, скажем, кровососущ – в нем просыпается необыкновенный голод. Если он не тот и не другой – он может быть опасен втройне! Он может... Бррр... Даже не хочу писать о том, что он может... Видели фильм «Чужой»? Я догадываюсь, каким образом автору сценария пришла идея написания сего шедевра...
Да что там: даже самые, казалось бы, безобидные и на первый взгляд – безопасные из насекомых, могут представлять великую угрозу для человека в целом и моряка в частности.
Например, в устьях рек Венесуэллы в дождливый период активизируется некий невзрачный мотылек. Как и любой его сородич, он устремлённо летит на свет. Судовое освещение судна – трапа, палуб и надстройки – притягивает его магнитом. Налетев вечерком, мотыльки бьются себе тихо вокруг лампочек, и этого достаточно. Человек ни в коей мере их не интересует как источник питания или объект приложения накопившейся агрессии, либо как удобное...нет, я же решил – не писать об этом... Микроскопическая пыльца, слетающая с крылышек безобидного мотылька, вызывает у человека необыкновенно сильную и страшную аллергию, сопровождающуюся неистовым зудом и сыпью. Этой аллергии подвержены практически все люди, и она может вывести из строя целый экипаж судна на долгое время – до десяти и более дней! Бывало, страдающие моряки расчесывали себе кожу до кровавых ран...
Чтобы обезопасить моряков от воздействия этой ядовитой пыльцы, судам рекомендуется использовать минимально возможное освещение в вечернее время, отключать втяжную вентиляцию и ревностно следить, чтобы все двери и иллюминаторы были надежно закрыты. Даже ноги перед входом в надстройку требуется тщательно вытирать о влажные матики, чтобы не нанести пыльцу на подошвах обуви!
Наше судно ошвартовалось в бразильском порту Рио-Гранде. Впрочем, до самого порта было несколько километров, а причал располагался у небольшого перегрузочного терминала. Сразу за терминалом шла широкая полоса джунглей. Вечером наши ушли в город, ознакамливаться с местными достопримечательностями. Мы с третьим механиком остались на судне, ибо была наша вахта. Мы вели интересную беседу в кают-компании, когда я предложил Анатолию (так звали механика) сделать по чашечке кофе и выйти к трапу, на палубу – покурить на воздухе. Мы вышли. Я увлеченно развивал тему нашей беседы, поэтому не сразу заметил, что мой собеседник меня не слышит. Я замолчал в недоумении, глядя на Анатолия. Лицо его показалось мне странным: он побледнел, рот его был приоткрыт, а в блуждающих, вытаращенных глазах читался ужас.
- Куда мы вышли? – наконец, выдавил он из себя, - Зачем мы сюда пришли?! Что это?!!
Он указал пальцем, куда я немедленно последовал взглядом. По палубе в направлении моих ног резво спешил какой-то ужасного вида жук.
«Ах ты ж!!!» - воскликнул я и подскочил высоко, расплескав кофе. Жук промахнулся мимо, а Толя уже указывал перстом в другом направлении, где вокруг лампочки вились невиданные, совершенно кошмарные насекомые. Когда же через секунду что-то громко прострекотало, и мерзкого вида членистоногое, налетев на переборку под лампой, звучно шмякнулось на палубу – мы уже бежали наперегонки в спасительный уют надстройки...
Вскоре вернулись наши; они принесли вино и мы, на этот раз все вместе, продолжили вечер за вином.
И тут Анатолий, попив вина, отмочил странную штуку. Он вдруг куда-то молча засобирался, молвил только «я сейчас», и ушел. Вскоре мы спохватились, что «сейчас» уже прошло, и принялись искать беглеца. Следы вели на берег, но дальше они терялись и короткие поиски результатов не принесли.
«Далеко не уйдет» - мудро решили мы, допили остатки вина и разошлись по каютам – утро вечера, как известно, мудреннее.
Так оно и оказалось, ибо Анатолий появился на судне с первыми лучами солнца. Был он помят и задумчив, в нечесанных волосах запутались травинки и какие-то сушеные листики. Он так и не смог вспомнить, куда так спешил вечером, однако далеко, как и предполагалось, не ушел. Метров на тридцать-пятьдесят. Сойдя с судна, сразу забрел в джунгле-полосу, моментально заблудился и мирно лег спать на устланную травой и падшей листвой землю. Проснулся, когда рассвело, увидел видневшийся сквозь лианы силуэт родного судна, удивился и вернулся.
Как восприняли его представители богатого мира насекомых джунглей, что думали и что делали – осталось загадкой. Когда мы позже, порой, начинали об этом гадать – Толика пробивала крупная нервная дрожь и он поспешно переводил тему. Но единственный факт не вызывал сомнений – ни укусов, ни ужалений, ни следов чего другого на себе он не нашел. Да и мы, признаться, с беспокойством поглядывали на него (иногда последствия знакомства с тропическими насекомыми могут проявиться спустя время) – однако, ничего не случилось и эта история канула в лету.
Эквадор. Весна конца девяностых. Судно-рефрижератор прибыло под погрузку бананов. На речном рейде порта Гуайякиль судно облепили тучки насекомых, похожих на больших черных муравьев с темными прозрачными крылышками. Никто не обращал внимания на эту копошащуюся мелочь, пока на борт не прибыл местный лоцман. Завидев мурашей, он взволнованно потребовал наглухо задраять двери мостика и ни в коем случае не открывать их, пока он не сойдет на берег. Объсняя свое беспокойство, он указал на черных букашек, сделал страшные глаза и сказал коротко: «Шмоль-шмоль шкорпион!»
Затем покачал головой и добавил длинно: «Иф хи байт – ту мач пэйн!»
Оказалось, маленькая черная сволочь, налетевшая на наше судно, таила в себе угрозу, о которой мы не подозревали, но скоро узнали, а некоторые из экипажа даже испытали, что называется, на собственной шкуре.
Выяснилось, что если поднести к этой букашке карандаш или штурманский измеритель – она принимала агрессивную стойку, задрав кверху остренький хвост. Если верить электромеханику, аналогично они реагировали на отвертку, а механики клялись, что и на гаечный ключ – тоже.
Старший помощник-индус организовал борьбу со шмоль-шкорпионами посредством смытия таковых водой из пожарных рукавов и за это был ужален первым. За ним последовали другие, но, к счастью, далеко не все. Ужаленные жаловались на подлых насекомых и боль, которую они доставляют укусами. За скоротечной болью в момент ужаливания, следовало продолжительное чесание пораженного места. Кроме того, в том самом месте возникало большое, неправильной формы темно-серое пятно, как у Михаила Сергеевича Горбачева – ещё один поражающий фактор, морально эстетического характера или психологический. Пятно долго не сходило и укушенные переживали, сойдет ли оно вообще. Но он сошло в конце-концов, дней через десять. Не все шмоль негодяи были смыты за борт. Некоторые пробрались в надстройку и долго ещё будоражили общественность, внезапно появляясь в самых неожиданных местах. Так, последний из укушенных был ужален в шею, когда вытирался после душа. Ядовитый жучок притаился в полотенце. Другой моряк, по-видимому, сам не заметив, раздавил злосчастную букашку, а затем напитанной ядом рукой вытер глаз. В результате глаз неимоверно распух, чесался и слезился. Наблюдалось характерное посерение века. То есть – окологлазных век. Примечательно, что уже через месяц, в следующий заход в Гуайякиль, от шмоль-шкорпионов и след простыл – их период прошел, зато в моду вошли уже другие насекомые (неопасные; судя по тому, что я их не помню).
Именно лоцмана зачастую становятся первыми аборигенами, извещающими моряков о насекомой угрозе.
Тяжело моряку самому разглядеть опасность в невиданных доселе насекомых организмах. Внешность их порой обманчива. Бывает, мелкая, невзрачная букашка цапнет так, что подскочишь, а огромный, жуткого вида свирепый жучище – безобиднее божьей коровки. Бывает разное.
Вот случай, имевший место в Суэцком канале. На борт с трудом взобрался лоцман – человек чрезвычайно толстый, можно сказать – жирный. Пройдя на мостик, бухнулся в капитанское кресло, которое жалобно под ним заскрипело. Со свистом отдышался, утирая пот с лоснящегося лица и взволнованно поинтересовался, оставлен ли для него обед. Получив положительный ответ, успокоился, махнул рулевому куда-то вперёд и расслабился. Был знойный солнечный день, присутствовавшие на мостике тихо изнывали от жары и потому молчали. В открытую дверь мостика, шелестя короткими крыльями, влетел огромный чёрный жук-плавунец и тяжело бухнулся на палубу ходовой рубки.
- Глянь, - лениво сказал второй помощник капитана, разглядывая блестящего жука, - Жук-плавунец. Точно как у нас на речке...
Тот тем временем оправился от падения и, царапая линолеум когтями, засеменил в направлении кресла.
Лоцман, очнувшись от тихого возгласа штурмана, скосил глаз вниз и....
Дикий поросячий визг вспорол тишину мостика! С невероятной проворностью лоцман поджал толстые ноги в стоптанных шлёпанцах и верещал, преисполненный ужаса: «Кил эм! Кил эм!!!» Второй ловко пнул жука, отбросив его назад, к двери. Секунду мы размышляли, как исполнить призыв лоцмана – давить гада ногой никто бы не решился; затем смекалистый Второй взял электрочайник с кипятком и обильно полил плавунца. Тот немедленно скончался от теплового удара.
Когда Лоцман отдышался, пришел в себя и обрел дар связной речи, он хладнокровно объяснил нам, что укус этого жука псевдо-плавунца чрезвычайно болезненный и мучительный. Пэтому их рекомендуется безжалостно уничтожать и не допускать, чтобы они приближались к лоцманам. Его рассказ, что называется, пронял нас. Выяснилось, что на крыльях мостика обосновались ещё пару видных экземпляров, и Второй немедленно поставил чайник – кипятить воду.
Как то в Аргентине к нам в гости пришел моряк с другого судна. Он был одет в шорты, и на ногах виднелись недавно зажившие язвы. На наши вопросы по этому поводу он рассказал, что....Нет-нет! Я обещал, что не буду писать об этом? Значит – не буду.
Какой совет напоследок могу я дать морякам? Будте внимательны и осторожны с незнакомыми насекомыми, особенно в южных странах. Помните, что в Сезон Дождей одного лишь зонтика недостаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности. Не подходите близко к экзотическим жукам и особенно паукам, ни в коем случае не стоит их гладить или брать на руки. Помните, что хороший жук – это мертвый жук, но не переусердствуйте в жестокости, убивая всех без разбору. Вашей жертвой может пасть совершенно безвинное создание, быть может даже полезное; убив которое, вы нанесете ущерб экосистеме страны пребывания и нарушите экологический балланс планеты в целом.
В странах Южной Америки больше внимания уделяйте вину и женщинам – это помогает, хотя может таить иные проблемы, но о них мы поведем речь в другом повествовании.
© Georgiy Almarov
Назад
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
